Осознание - Страница 91

- Нам нужны люди. Поднимать и спускать в бассейн раненых ни девочки, ни я уже не в силах.

Я кивнул, и вяло поплелся прочь из бани. Сначала меня, конечно, подмывало зайти в барак и поднять заключенных на это дело, но потом решил, что тем хотя бы выспаться надо после предыдущей ночи и вызвал бойцов из смены глядящих, свободную несения службы. Объяснив им задачу, я отправился вместе с ними в лазарет и к своему стыду банально вырубился только присев в предбаннике на свободную скамейку и прислонив спину к стене.

Когда меня разбудила Настя, уже полностью рассвело. Я попытался подняться, но не смог сразу победить свое тело. Пострадавшие суставы после сна гудели и ныли, вызывая странную щекотку где-то глубоко в костях. Помогая мне, Настя объяснила:

- Врач отпустил меня поспать. Пойдем домой, а?

Глядя за окно предбанника, я ответил, что мне пора на службу уже. Но я проводил ее домой и только после этого поплелся к кабинету Василия. Эта зараза мирно спала на диванчике у себя в кабинете пока остальные вокруг него даже не стараясь говорить потише обсуждали план на текущий день.

- А можно я тоже здесь прилягу с ним? - попросил я у помощника Василия. Но ответил мне Сергей:

- Тебе сейчас не до сна будет. Надо нормально разместить приданный нам взвод охранения. Сегодня они ночевали на мех дворе в своих машинах, но на эту ночь все-таки надо что-нибудь придумать.

- Пристрелите меня… - попросил я, даже не представляя где разместить почти сорок человек.

- Не дождешься. - буркнул Руслан и сказал: - Плюс к этому надо отправлять тяжело раненых в район. Это я и сам сделаю мне просто твоя подпись для мех двора нужна.

- Угу. - Сказал я, кивая и подписывая заявку протянутую мне. Еще раз, перечитав, ее я спросил: - А сколько их?

- Девять человек. Всем нужна хирургическая помощь. Наши просто не в состоянии ее оказать.

Дальше начался обычный, лишь за не многим исключением, рабочий день. Я подписывал заявки на топливо, заявки на ЗИП. Мой помощник организовывал заключенных для работ по подготовке полуразвалившегося поселкового здания под казарму для взвода усиления. Проснувшийся от нашего гвалта Василий тоже боролся с дневной текучкой и заодно с жутким желанием спать. Победив работу и почти погибнув от слипающихся глаз, ближе к шести вечера вернувшись с полей, на которых, помимо прочих наших проблем вовсю шла уборка (еще одну войнушку и проход войск по ним, Василий бы не пережил) он опять упал на свой диван и без зазрения совести захрапел. Его помощник, который последние дни спал не больше нашего, только криво усмехнулся и уехал в теплицы проверять прополку и поливку от фитофторы.

Вспомнив, что за весь день я ничего не ел я как последний бродяга пошел поклянчить что-нибудь на тюремный камбуз. Сидя в хлеборезке и поедая здоровую пачку бутербродов, я понял, что идея повесть была не очень здравой. Я бы на редкость опозорился, усни я там перед кружкой чая с куском хлеба с маслом во рту.

Кое как добравшись домой и опять не застав там жену я встал перед дилеммой идти в лагерную помывочную за ней или тупо упасть в постель и спать, спать, спать… И как бы не был соблазнителен второй вариант я умывшись холодной водой и взбодрившись чашкой кофе пошел обратно в лагерь. Слава богу, что врач оказался гуманистом и отпустил ее, когда я появился на пороге, готовый передушить всех раненых, чтобы только Настя шла домой.

Усыпая еще засветло, обнимая, мгновенно, только коснувшись подушки, уснувшую жену, я подумал, что если долго не спать нормально и не есть, то возникает замечательное чувство апатии ко всему окружающему миру. И дни начинают сливаться в один, и с трудом ты можешь сказать об интересном событии, было оно вчера или все-таки сегодня. И еще тебе становится абсолютно плевать на то, что недавно на твоих глазах применяли в очередной раз самое страшное оружие из созданных человеком. Как впрочем, и на голодающих детей на другом конце континента. Равноценно ненужной становится тебе и своя жизнь и жизнь какого-то прохожего.

Немного грустя от мыслей что завтра опять придется вставать и приступать к работе, уборочная начинала свой разбег, я уснул нездоровым дерганным сном.

Сон шестнадцатый:

- Опять совесть мучает? - Спросил меня серо-зеленоглазый незнакомец.

- Нет. - Признался я. - Усталость скорее. Сегодня столько возни было… Суета сует.

- Понятно. Как ваши сны? - Вежливо поинтересовался мужчина.

- Нормально… в смысле все так же. Вот недавно от тока на высоковольтке умер. Хотя как, понятия не имею. Там же вроде контакт с землей нужен… А я орлом на нее садился. Я на мгновение осознал, какой бред несу, и глупо заулыбался.

- Орлом говорите… - усмехнулся незнакомец. - А ко мне опять на город посмотреть?

- Ага. - Сказал я.

- Ну, пойдемте. - Сказал мужчина, поднимаясь, и я тоже встал из кресла.

- А у вас сегодня гостей не намечается? Я никого не напугаю?

Мужчина покачал головой, открывая мне дверь в коридор. Потом я услышал сзади себя:

- Скорее это меня вы все больше и больше пугаете. А мои гости… им не до вас. У них своих проблем хватает.

- Вот уж не думал, что вас напугать можно. - Сказал я и вдруг покраснел, понимая, что звучат мои слова, как кокетство какой-то девчонки.

- Можно, можно… - заверил меня незнакомец и открыл дверь на улицу, снова запруженную почти неслышными машинами.

Чуть зажмурившись от слепящего солнца, я вышел на асфальт этого загадочного и невероятного города и понял, что ступаю не по асфальту, а по какому-то чуть мягкому покрытию. Я присел на корточки и потрогал его руками. Казалось, что просто в резину были вкраплены множество камушков. Не решившись спрашивать про покрытие дороги, я поднялся и повернулся, рассматривая здание из которого вышел.