Осознание - Страница 68

Я эту Алину лично в глаза никогда не видел. Просто не доводилось. Все работы, которые проходили под моим руководством в женской части поселка в основном сводились к благоустройству, но никак не к внутренним отделочным работам, которыми в бараках занимались сами женщины. А на полевых работах, в которых женщины принимали самое активное участие, одну от другой было проблемно отличить. Одни и те же черные или темно-синие робы похожие одна ну другую длинные юбки, из-под которых выглядывали мужские тяжелые ботинки. Да на головах платки или банданы, как они их сами называли. В общем зрелище не вызывающее к этим женщинам никакого возвышенного чувства. По первому времени, я, вообще, не отличал их одну от другой, пока не считывал номер на груди. Память на номера развилась удивительная. Зато как-то имена и лица не запоминались…

Только перед холодами, занимаясь утеплением бараков и установкой в них железных печек, мне представили эту Алину, но я так и не разглядел ее занятый своими делами. Зато вот мои солдаты и охрана вполне оценили ее красивое лицо, размеренность движений и довольно долго обсуждали, что у полковника губа не дура.

К моим обязанностям относилось еще тепличное хозяйство лагеря. Двадцать четыре длиннющих теплицы, в которых надо было подготовить все к наступающим морозам. Котельная уже несколько месяцев протапливающая теплицы не нуждалась в каких-то дополнительных работах, зато вот сами сооружения требовали много внимания. Зная по рассказам, как в прошлую зиму даже мощностей котельной не хватало для поддержания необходимой температуры, я принимал все возможные меры по утеплению сооружений. Работы было проделано огромное количество, и когда на общем сборе Василий устроил показательный разнос коменданту за то, что не построен и не подготовлен лазарет, толстяку не удалось спихнуть на меня мол, это я не справился со своими обязанностями. Я подробно отчитался перед Василием и коллективом о проделанной работе и к своему удовольствию заметил одобрение не только своего друга и нашей команды, но и даже противников нового начальника лагеря. Комендант, видя общее недовольство его ленью, клятвенно обещал за неделю поднять сарай и, утеплив его превратить в лазарет. Но грамотное умыкание из-под носа его работников стройматериалов пущенных на приоритетные задачи подготовки бараков к зиме не дали ему выполнить обязательства. Василий вызвал коменданта к себе и уведомил того, что вынужден подать на него рапорт в район. Коменданта отстранили от должности и меня назначили временно исполняющим его обязанности. Вот тогда мне пришлось реально попрыгать пытаясь доделать то, что было необходимо. Лазарет я тоже за неделю не поднял. Но за три недели не только собрали его из сколоченных из досок щитов, не только установили в нем несколько печек, но и даже вооружили его необходимыми койками, кабинетом осмотра и даже душевой, вода в которую подавалась от совсем недалекой поселковой котельной. Убогое строеньице, если признаться честно, но вполне готовое под свои задачи. Персонал в лазарет из заключенных подобрали быстро. Два практиковавших до Последней ночи терапевта и к ним две медсестры, одной из которых, по странному стечению обстоятельств оказалась Алина. Это все что мог сделать для своего объекта воздыханий наш влюбленный полковник.

Нового коменданта нам прислали из района только спустя пару месяцев, когда вовсю ревели метели, и уборка снега по утрам превращалась в настоящую каторгу для заключенных. Присланный майор был из бывших водителей. Еще один, кому Последняя ночь помогла стать не просто заштатным пролетарием, но кем-то весомым в условиях Нового Порядка. Мы, точнее наша команда во главе с Василием, довольно быстро нашли с ним общий язык и через некоторое время стали ему вполне доверять, не меньше чем скажем Руслану, Сергею или мне самому. Андрей, так звали майора, вполне оценил это доверие и даже позже не раз оправдал его.

Вообще так уж получилось, что к середине зимы на всех ключевых постах в поселке оказались наши друзья или вполне лояльные нам глядящие. Кому-то могло, не нравится, что Василий несколько пренебрежительно относился к самим глядящим, но что лагерь под его управлением преобразился, нравилось большинству. Даже заключенные что еще помнили порядочки, устроенные предыдущим руководителем уважительно отзывались о Василии и нам не доносили добровольные помощники о каких-то нелицеприятных отзывах. Греясь в уважении и, наверное, искренней симпатии людей, Василий все больше и больше сил бросал на превращение отбытия наказания этими людьми в своеобразный трудовой лагерь, если не курорт, то уж точно и не каторгу. Точного определения такому положению в лагере затруднялись дать даже видавшие виды глядящие.

Ближе к весне, когда проводили очередную ревизию посевных запасов, взбрела всем в голову мысль, что для предотвращения грядущих весенних побегов неплохо было бы увеличить штат охранения. Но именно Василий запретил даже думать о таком.

- На девять сотен заключенных у нас три сотни персонала. - возмущался он. - Вы хотите довести ситуацию, что бы на каждого заключенного приходилось по одному охраннику?

- Но ведь побегут… - с тоской говорил Сергей, числящийся в должности помощника начальника лагеря по работе с заключенными.

- Пусть бегут… - кивнул Василий и огляделся, нет ли в нашей компании кого чужого. - Нас за побеги, конечно, нагнут и уестествят, но не снимут… А устраивать из нормальной жизни балаган с автоматчиками на каждом углу очень не хочется. Мы только приучили к мысли большинство, что это их временный дом. Они сами заботятся о своих жилищах. А увеличь охранение и опять начнется нервотрепка. Мало ли какие уроды прибудут…