Осознание - Страница 167

167

- На твоем, нас даже за первый кордон не пропустят. На мой там выписан пропуск. Нужен был когда-то… по делам.

Если она хотела меня удивить, то она уже это сделала. Самое недоступное место Москвы, по ее словам, было готово раскрыть перед ней свои двери. Комплекс управления погодой в Москве считался по праву стратегическим объектом. Там управляли работой трех ядерных реакторов под Москвой и сотнями генераторами погоды, способными вызвать при нужде даже смерч в центре столицы. Попасть туда было даже теоретически невозможно простому смертному. Десятки контрольно-пропускных пунктов. Несколько тысяч бойцов охранения на площади всего в несколько десятков гектар. Невероятная концентрация военной силы в абсолютно мирном городе. Враг вроде еще не обложил нашу столицу. Да и для борьбы с врагом было бы достаточно развернутых армейских частей под самой Москвой и, наверное, армии сотрудников министерства внутренних дел. Но центр управления погодой охраняла личная гвардия руководства страны. Как говорил в шутку мой отец - это люди, которые в теории могут и человека убить и под суд не попасть. Просто потому что нельзя судить того, кого в СИСТЕМЕ не числится. Они не рождались, не умирали, не вступали в брак, и даже жили непонятно где. Только таким и можно было доверить само существование Столицы и Центра от которого они напрямую и жизненно зависели. Я даже не догадывался и не предполагал, за что они работают, за гигантские зарплаты или за страх, или за совесть. А уж те, кого эти бравые ребята охраняли - операторов погодных установок и дистанционного управления реакторами, я даже боялся себе представить. Наверное, гиганты мысли с даже неоткрытыми на них личными делами в МВД.

Когда через полчаса смешков и недоверия я увидел, как раскрываются перед нами двери первого поста пропуска я перестал смеяться и только улыбался, глупо поглядывая на охранников проводящих внешнее и электронное сканирование автомобиля. Удовлетворенный офицер подошел со стороны Кати к машине и этаким лихим жестом указал следовать дальше. На втором посту нас попросили выйти из машины и ее повторно просканировали, а нас банально обыскали и с аппаратурой и так. На третьем посту повторилась процедура первичного осмотра. На четвертом только меня одного попросили выйти из машины, приказав оставаться Кате на месте, когда она захотела что-то объяснить офицеру. Меня провели в светлое помещение и попросили сесть за… старый знакомый «тостер». Я привычно сел на стул перед ним. Приложил глаза к маске и вставил руки в пазы. Укол, свет в глаза и голос офицера предлагающего мне подняться. Он попросил мой паспорт и внес на его чип какую-то информацию со своего терминала.

Вернув мне, паспорт он усадил меня лично в машину и пояснил Кате каким-то извиняющимся голосом:

- Процедура стандартная. Отметка о посещении должна стоять. Я передам на восьмерку и двенадцатый, чтобы вас пропустили. Но на шестом, седьмом и остальных вам придется пройти сканирование. Катя, не отвечая, кивнула и когда мы отъехали, спросила:

- Ты ничего тяжелого не ел недавно?

- В смысле? - не понял я.

- На семерке тебя просветят. Если хоть что-то заметят подозрительное и похоже на пластид будешь у них в сидеть пока… ну в общем пока не очистишь желудок и прямую кишку.

Она говорила серьезно, да и в месте мы находились не располагающем к шуткам. Я лихорадочно вспомнил, что я мог есть такого.

- Рыбу ел.

- Да ты там один кусочек с хлебом сжевал. Я же видела. - сказала небрежно Катя. - До этого что-нибудь кушал?

- До этого мне было не до обедов… - признался я. Она весело улыбнулась и сказала:

- Какой ты впечатлительный. А после сегодняшней ночи неделю есть не станешь? Я тоже усмехнулся ее шутке, но отвечать не стал.

Сканирование мы прошли без замечаний. Было только неудобно раздеваться и одеваться стоя на холодном полу контрольного поста. Хорошо, что еще не до гола раздевался. Я остался в трусах, а Катя как я видел по силуэту за ширмой в своем нижнем белье. Причем осматривали и ее и меня женщины. Милые такие. Чем-то на мою маму обе похожие. Несмотря на их негромкие спокойные голоса и мягкость движений я понимал, что кобуры у них на поясе не для красоты. Армейские тяжелые пистолеты, разворачивающие нутро противника и откидывающие его назад.

На остальных постах у нас просто сверяли паспорта с только охранникам ведомой базой. Я уже был откровенно утомлен этими процедурами.

- А те, кто здесь работают они каждое утро проходят такое?

Катя, не отвлекаясь от узкого коридора, по которому терлась наша машина, ответила:

- А те кто здесь работают здесь и живут. Или в специальных закрытых поселках под Москвой, куда их доставляют с работы и везут под охраной на работу.

- Ого. - только и сказал я. Но видно оно того стоило, раз эти люди не увольнялись с такой каторги.

- Они тут много получают? - спросил я у Кати.

- Ни копейки. - сказала она и вогнала меня в ступор.

- Как так? Место ответа она продолжила:

- И кстати производственная дисциплина здесь лучшая по России. Видишь, как ошибались теоретики, привязывавшие качество работы к качеству оплаты труда? Я помотал головой и твердо заявил:

- Так не бывает. Они же должны чем-то питаться, на что-то одевать своих детей. Куда-то ходить отдыхать.

- Коха, - опять обратилась она ко мне по кличке - давай я тебе, потом все расскажу. Мне еще надо «отмазку» придумать, какого черта, мы сюда заявились в половину десятого вечера.

- Перед кем отмазку? - спросил я, но ответа не дождался, и повторять вопрос не стал.

167