Осознание - Страница 130

130

Вообще, в нашем пути до первого очага ничего примечательного не было. Я с Вовкой, засевшим в двигательном не разговаривал. Он видно тоже особо говорить не хотел. Такая апатия напала, что я просто разглядывал пейзаж на мониторах, практически ни о чем не думая.

У первого очага началась выжженная земля. Тут с завидной периодичностью добрыми вояками распылялась какая-то химия, предотвращающая рост не то что деревьев, но даже травы. Объяснялось это дело просто: мутации местных растений это их дело, но необходимо не допустить распространение семян таких мутантов дальше Дикого Поля. А лучший доступ не допустить распространение семян это уничтожить сами растения. Логично? Логично.

«Очаги» это были не конкретные точки местности с сильным уровнем загрязнения. Я не знаю, кто прозвал эти огромные концентрические окружности вокруг полигона Дикое поле, очагами. Но название прижилось хотя и не отображало сущности явления. Очаг это широкая многометровая полоса, которая по идеальной окружности окружала огромную площадь. Центр всех этих окружностей находился в Диком поле в стороне от нашего пути. ВБНК же к примеру находилась между третьим и четвертым очагами.

Первый «очаг» как бы отделяет степь от начинающихся за ним холмов. Здесь уже ничего кроме песка и песчаных возвышенностей не встретишь. Сюда за первый очаг уже никакая живность не проникает. Птицы гибнут на подлетах. Человек, если он измененный вблизи первого очага живет от силы часа три, если без защиты. Пробыв здесь без защиты часа два, измененный погибает за две недели. А мы на первом очаге не раз и не два ловили измотанного песками «козла» и вытаскивали его отсюда тракторами. Это сколько я в общей сложности провел там? Немало. К первому очагу редко кто даже положенную инструкцией защиту одевал. Выскочил, натягивая варежки из кабины, подцепил тросы и обратно в кабину. Не страшно. Даже кураж какой-то. Особенно, когда знаешь что в вездеходе наши знакомые симпатичные лаборантки на тебя смотрят в обзорные экраны.

За первым очагом уже обычная солярка не годится. Чтобы здесь наш трактор не терял мощности, в топливо что-то такое добавляется. Эти хитрые «присадки» имели кучу маркировок и механик был обязан следить за своевременной подачей их в предварительный бак. Подавала их понятно автоматика, но было пару раз, когда она не срабатывала, и через пять десять километров вездеход ощутимо терял скорость и даже гул моторов как-то странно менялся, переходя на более высокие ноты. А все, оттого что топливная система была практически не защищена ничем. Поговаривали что топливо, проходя через первую зону, так менялось, что синтез физики и химики голову ломали не один месяц, чтобы его описать и попробовать синтезировать в лаборатории. А первый очаг делает его за минут двадцать-тридцать. Мне было все равно во что изменяется горючка лишь бы она сжиралась движком. Никогда особо не интересовался такими тонкостями.

Вторую зону мы преодолели на ура, хотя я и боялся, что внутренняя система предупреждения радиации в салоне заорет. Но она не отреагировала и впервые дала о себе знать только когда мы уже подъезжали к скалам третьего «очага». Здесь всегда была гроза. Не в нашем понимании, когда небо затянуто тучами, льет ливень, сверкают молнии и грохочет гром. Здесь из всего этого были только молнии и гром. Точнее они сюда довольно часто долетали и, ударяя в землю, превращали песок в спекшиеся остекленевшие фульгуриты. В свое время команды «козла» прямо-таки охотились за такими «стеклянными кораллами». Раскапывали, изучали. Уж не знаю, для каких таких научных целей их потом использовали.

Проскочив границу третьей зоны на этом маршруте, надо определяться. Либо вправо и на Дикое поле, которое стало, чуть ли не домом для большинства групп исследователей, либо прямо и тогда попадаешь в длиннющий каньон, окруженный скалами, в конце которого и стоит башня волшебника. Названная так по своей абривиатуре ВБНК. Точною расшифровку этого сокращения никто не знал. И даже не, потому что башня являлась сверхсекретным объектом на Диком Поле и окрестностях. А просто ее строили не наши специалисты. Нашему лагерю просто вменили в обязанность следить за ее техническим состоянием. Причем снаружи, так как внутри ею занимались специалисты из других лагерей по периметру Дикого Поля. Наши там только свои исследования проводили. Как я подозревал БНК в ее названии, было «башня наблюдения и контроля», но что такое за «В» в самом начале я терялся в догадках. Чтобы не приходило мне на ум, все казалось бредовым. Но это я в первые недели здесь голову ломал. Потом, как и все плюнул на неблагодарное дело, так как догадку все равно никто бы не подтвердил.

Платформа вползла в каньон и тут пейзаж в корне изменился. Все дно каньона, включая редко наполнявшееся сухое русло ручья, было покрыто довольно толстым слоем пепла. Пепел этот был большущей загадкой для всех нас. Ученые его происхождение в пустынной долине знали, но держали язык так глухо за зубами, что вырвать тайну нам возможным не представлялось. А самим догадаться, откуда столько пыли и пепла в долине, в которой никогда ничего не росло и откуда этот пепел прибывает и прибывает, нам было слабо.

- Подъезжаем…- сказал я в микрофон. Вовка сонным голосом спросил:

- Так быстро?

- Час двадцать минут. - сообщил я ему время нашего путешествия.

- А чего я серены не слышал о радиации? - спросил Вовка.

- Я отключил ее на третьем очаге. Какой смысл-то? Сам что ли не знаешь, что сейчас нарастает «грязь» в салоне?

Вовка не ответил, а я чтобы не было так страшно отключил даже монитор контроля загрязнении.

130